Помимо книг, в новой библиотеке было собрано разнообразное научное оборудование, включая устройства для изучения электричества и стеклянную «машину», демонстрирующую движение крови в теле человека. Чтобы сделать процесс чтения более комфортным, Франклин изготовил большое кресло-качалку с опахалом, которое приводилось в действие ножной педалью. В библиотеке находились и музыкальные инструменты: стеклянная гармоника, клавесин, «глассикорд» (разновидность стеклянной гармоники), альт и колокольчики.

От Джеймса Уатта, знаменитого бирмингемского создателя парового двигателя, он привез первое простейшее копировальное устройство, для которого придумал несколько усовершенствований. Документы писались медленно сохнувшими чернилами, приготовленными на основе гуммиарабика, а затем плотно прижимались к листам влажной папиросной бумаги — так получались копии оригинала. Копирование можно было выполнять до тех пор, пока чернила оставались влажными, то есть в течение целого дня. Франклину, который впервые стал использовать это устройство в Пасси, оно понравилось настолько, что он заказал еще один экземпляр, который отдал Джефферсону[572].

Франклин особенно гордился одним своим искуснейшим изобретением — механической рукой, которая могла снимать и возвращать на место книги с верхних полок. Он подготовил его полное описание с необходимыми чертежами, диаграммами и инструкциями, которое было столь же подробным, как и научные трактаты, написанные во время плаваний через океан. Это очень характерно для Франклина. На протяжении всей жизни он погружался в детали и мелочи с такой одержимостью, что сейчас это могло бы показаться ненормальным. Он был крайне педантичен в описании каждой технической детали своих изобретений, будь то механическая рука, печка или молниеотвод. В своих научных трактатах, посвященных самым разным темам — от критики наследования привилегий до рассуждений о торговле, — он приводил множество расчетов и исторических ссылок. Даже в пародийных юмористических сочинениях, подобных предложению о научном исследовании испускаемых кишечником газов, он подкреплял аргументацию полушутливыми-полусерьезными фактами, расчетами и ссылками на прецеденты[573].

Эта склонность в самой очаровательной манере проявилась в его длинном письме к молодой подруге Китти Шипли, дочери епископа Шипли, посвященном искусству видеть приятные сны. Оно содержало ссылки на его теории о питании, физических упражнениях, свежем воздухе и здоровье. Физические упражнения должны предшествовать приему пищи, указывал он, а не наоборот. В спальне необходимо постоянно поддерживать приток свежего воздуха. Мафусаил, напоминал он, всегда спал на открытом воздухе. Франклин выдвигал подробную, хотя и не обоснованную научно теорию, как воздух в душном помещении становится насыщенным и таким образом затрудняет выделение через поры в коже человека «гнилых частиц». После изложения нескольких научных и псевдонаучных теорий он называл три важных условия, позволяющие избегать неприятных сновидений:

Пенсильвания меж тем процветала. «Урожаи здесь обильные, — писал Франклин другу, — а работы хватает всем». Однако, как обычно, политики штата были расколоты на две фракции. Одну образовали популисты, главным образом местные лавочники и фермеры. Они поддерживали демократическую конституцию штата, в написании которой принимал участие Франклин. Конституция предусматривала прямые выборы в однопалатную легислатуру. В другой фракции состояли те, кто страшился власти масс, в том числе средние и крупные землевладельцы. Идеология Франклина устраивала и тот и другой лагерь, так что оба они искали его поддержки, и каждому он стремился угодить. В результате обе фракции выдвинули его в исполнительный совет штата, а затем и на должность президента, которая соответствовала должности губернатора. В обоих случаях его избрание было почти единогласным[575].

Довольный тем, что он по-прежнему так популярен, Франклин с гордостью воспринял свое избрание. «Как бы стар я ни был, — говорил он племяннику, — я еще не утратил чувствительности в том, что касается моей репутации». В письме епископу Шипли он признавался: остатки амбиций, от которых он считал себя полностью избавившимся, по-прежнему не давали ему покоя.

Ему доставляло радость и то, что после многих лет, в течение которых на него осуществлялись тайные нападки из-за угла, он смог завоевать престиж, стоя над схваткой. «Он ослабил яростное противоборство партий в своем штате, — отмечал Бенджамин Раш, — или, если воспользоваться аналогией с одним из его открытий, его присутствие и советы, подобно маслу, выливаемому на поверхность бурных вод, успокаивали волны фракционной борьбы». Это был талант, который вскоре сослужил хорошую службу и самому Франклину, и его стране[576].